О семинаре «Портрет. Пейзаж. Коллаж» 20 сентября 2025

ч.1 О чем этот семинар?

1.1 Семинар – попытка повторного чтения пройденного

Если очень коротко о том, чем является для меня этот семинар. Это как повторное прочтение любимой книги, если хотите. Когда через годы берешься за знакомый текст, ты сам уже – несколько иная, чем тогда, личность: к той, прежней сумме ошибок – добавилось много новых, от прежних предрассудков ты мог уже успеть избавиться, правда, порой путем приобретения новых. Ты замечаешь в тексте ранее просто не замеченное и крайне важное (и всегда немного обидно за себя, словно сам себя тогда обманул, хотя, скорее всего, иначе прочесть ты бы – не смог).

Другими словами: Семинар – это возможность (не упустить бы) повторить свой путь в портрете, в пейзаже и коллаже, постаравшись сейчас заметить нечто важное из некогда мною упущенного.

Буду рад, если все же смогу понять сейчас: где и когда оказался беспомощен и слеп на этом, простите, своем пути (нет, он еще не закончен, он не достиг и середины, надеюсь).

1.2 Семинар – вопросы без ответов

Я рассказал, чего жду от семинара для себя лично. Но это не все конечно. Вся моя работа с основными для меня направлениями: Портретом, Пейзажем и Коллажем – это еще попытка задавать вопросы. Их будет достаточно и в этом моем сообщении.

Но я, в некотором смысле, о «вечных и проклятых» вопросах, тех, что задает себе человек, работающий в творческом поле, работающий с человеком, с самим собой, с временем, пространством, со смыслами, в конце концов.

Вопросы: ваших мотивов (ваших «движителей» в работе, во взаимодействии с человеком), ваших страхов, личностных границ, честности с собой и друг с другом (между фотографом и героем портрета), ответственности перед героем портрета, ответственность перед зрителем, свободы и несвободы человека и образа, вопросы авторства и интерпретации, вопросы жизни вашей работы после того как вы ее создали.

Я не могу, я не в состоянии научить хорошо фотографировать (я толком так и не разобрался в технике и теории создания изображения), я не смогу дать вам «универсальный ключ» к созданию психологического портрета (он, мне кажется, уникален, как каждый из нас, при всей нашей с вами похожести)

У меня нет и готовых ответов. Я скорее жду попыток их поиска, жду понимания, что их точно не будет – «единственно верных», но точно возникнут новые и новые вопросы, те, что не смогли предвидеть: ни я, ни вы – в начале семинара.

Если вам интересен такой подход, продолжим.

ч.2 Портрет – как диалог 

2.1 Человек и честность

2.1.1 Что для вас - Человек?

Давайте поговорим о Портрете.

Сейчас и далее вы услышите общие и банальные фразы, и без пафоса тут никуда. Я буду использовать клише и т.д. и т.п. Ну, поехали.

Так, что является важным для меня в Портрете? И ответ предельно прост и одновременно беспредельно сложен (для меня). Даже те, кто не смотрел фильм «Солярис» А.Тарковского, скорее всего, вспомнят растиражированную максиму: «Человеку нужен человек» (есть, к слову, серьезные опасения, что понимается она многими поверхностно).

А кто из нас, не заглядывая в словари по философии, биологии и психологии, сможет сейчас дать ответ: «Кто и что есть Человек?»

Не вижу лес рук. Варианты?

«....»

Ладно, а объяснить: «Что есть Человек для каждого из вас?» (исключая биологическое определение)

И если вы считаете, что знаете точный ответ на данный вопрос, то я даже не знаю: радоваться мне за вас или нет.

Еще вопрос в зал: «А кто для вас тот человек, что сидит по другую сторону от объектива?»

Я, например, мало что смыслю в теории вопроса, я ведь из тех обывателей, что любят считать: будто бы важные для них решения, скорее всего, лежат в плоскости чего-то потенциально неразрешимого. Своего рода игра: нервишки пощекотали и время убили. Но хотелось бы большего, чем просто «игра ума», верно?

Давайте послушаем ваши варианты ответов. Без дураков – интересно узнать.

2.1.2 «Кто и что есмь - я?»

Вернемся к теме Человека. Думается мне: дабы честно ответить на вопрос «что и кто для вас Человек?» Надо, сначала, спросить себя:

«Кто и что есмь – я?»

Человек и в фильме, и в книге «Солярис» (надо бы перечитать) в далеком Космосе ищет Человека. Ищет подобное себе. Ищет, скорее всего – себя.

Мне лететь некуда и не на чем. Но говорят же (говорят!) «Каждый человек - отдельная Вселенная». Если согласимся, значит, я (как минимум только я) ищу в этой закрытой от чужих глаз Вселенной – самого себя. И это не умоляет личность героя портретов. Совсем нет. Скорее даже наоборот. Не будь всех тех людей, в той череде их портретов, то кто я был бы сейчас, чем бы я стал без них?

Итак, немного подытожим. Первое: Вам важен Человек (смею надеяться). И второе: Человек по ту сторону портрета, позволяет понять вам "что и кто" – вы сами.

И предлагаю вот, что: не нужно прямо сейчас соглашаться или слету отвергать идею.

Попробуйте воссоздать в памяти: каковы ваши мысли были по данному поводу. Вы задумывались об этом? Считаете ли вы необходимым - задаваться такими вопросами?

«...»

Важно, здесь и далее: вы вольны вообще не соглашаться с такой постановкой вопроса и с этим моим допущением. Я, безусловно, мог давно уже сложить в голове свой собственный миф, свою простите «систему ценного в съемке» и верить в нее и действовать исходя из данного мифа (подгоняя объяснения картины мира под картину собственного мифа).

Идем дальше.

2.1.3. О «портрет - серии» и ее основе

Принципиальная вещь: «Портрет-серия» – так я называю серию портретов, созданную по списку «задач/вопросов» к герою портретов. «Портрет-серия» не должна восприниматься как некий фотографический аутотренинг по принятию себя (никогда не мог понять, почему, например, признание себя лентяем – можно счесть за личную победу), личностного роста и прочего инфантилизма. Я, вы, мы все (простите, не со всеми знаком) не психологи и не психотерапевты. Да, тот список «задач/вопросов» что лежит в основе моей «портрет - серии» он может напоминать упражнения различного рода психологических техник. И, как я понимаю, представители разных психологических школ могут смело обвинить меня в поверхностной психологической практике, собранной из клише поп - психологии. Но далее: я попытаюсь и оправдать принцип, и услышать ваше мнение о первом вашем приближении к темам «задач/вопросов».

Во-первых, важно отметить: все «задачи» по большей части – плод моей личной рефлексии о себе, о своем прошлом, настоящем, будущем, о близких, о том, откуда я родом (помните же клише: «все мы родом из детства»). Часть «задач» родилась в процессе съемок, и даже не без помощи героев портретов. Я счел возможным: «пережив» эти задачи самостоятельно, задать их другим. И цель, моя, как я всегда повторяю в начале съемки, утилитарна – мне нужен хороший портрет. Я все-таки из тех людей, которым важен канон портрета и важно его, при необходимости, нарушить, мне нужен портрет, который будет достойным «человека – напротив».

Признаться, есть у меня личные критерии дозволенного в Портрете. Первое, и главное: Человека в изображенном человеке не может быть меньше того, что я смог в нем уловить (вопрос, насколько я способен быть в этом точен, но тут уж - как могу).

Да, «задачи/вопросы» помогают вырывать человека из привычного потока жизни на два часа съемки. Помогают его, простите, дестабилизировать. Главное, работая с человеком, не забывать принцип: «не навреди».

А каково ваше мнение о психологических техниках, проводимых с людьми с фотоаппаратом: «Что в этом больше: фотофиксаци, и/или попытки к искусству портрета?»

2.1.4 Об открытости и честности героя портрета

Так, вернемся к герою портретов. За все время съемки «портрет - серии»: самое личное, личностное, больное и счастливое - всё это остается внутри той самой закрытой (скрытой от нас) Вселенной. Это всё остается не произнесенным вслух. Не пересекая своих собственных пределов («принцип молчания» на съемке), переживая «задачи/вопросы» внутри своего (видимого только им самим) «горизонта событий» – герой портрета может быть максимально открыт самому себе, не произнося ни слова, при условии, что он в тот момент – честен с самим собой.

И многое из того, что он переживает в этот момент – проступает в кадре. Проступает: через пластику тела, его динамику, статику, напряжение мышц, взгляд, через взаимодействие (или его отсутствие) с пространством «светового квадрата» у окна.

Насколько готов человек быть честен с собой, ему решать. Я не слышу его мысли, не подглядываю в письмо, что он пишет близкому, или себе.

Моя цель - создать безопасное пространство, где он может побыть с собой и мысленно с кем-то и чем-то важным, и даже, мысленно, «не - быть» вообще.

Главное: «Не навреди». Честно, мне боязно, каждый раз. Боязно, хоть чем-то навредить. Но опыт говорит: мне везло.

Считаете ли вы оправданным, пусть и потенциальный, но все же риск, ради Портрета достойного его героя?

«...»

2.1.5 Человек в «человеке - напротив»

Банальность за банальностью. Кто-то через минуту может сказать: «глупо и пошло». Создавая «портрет-серию» в сжатом участке пространства – времени, можно (на самом деле было бы здорово, если – да) можно любоваться Человеком в «человеке - напротив» и, если повезет, Человеком в самом себе. Какие общие фразы, верно? Идем дальше.

И если вы внутренне откликаетесь на радость Другого, на его попытку вспомнить, прожить и пережить себя. Если вы испытываете отклик на это, мне кажется, это значит: в Вас есть всё то же самое.

«Человечное – искали во встречном». (цитата)

И кто-то, может даже - вы, не осознавая, заодно с героем портрета, проживаете Свое и Себя. Кто-то (может даже тот, чей портрет создается прямо сейчас), может он любуется Человеком в вас, создающим его портрет.

Такая «красивая картинка», верно? Таков миф. И, если честно: я бы хотел, чтобы миф оказался большей частью – реальностью.

На семинаре будет возможность: либо развенчать его (миф), либо попытаться доказать, что это и не миф вовсе.

Согласны ли вы с такой задачей? Если - да, то пойдемте дальше. К письмам.

2.2 Письма

2.2.1 Письма - себе (на семинаре)

На семинаре я буду предлагать вам писать письма: о своих и чужих идеях, о своих ощущениях, о сопоставлении своего устоявшегося отношения к некоторым темам и их изменении (если таковые будут). Письма самому себе: в прошлый день, завтра и послезавтра. Далее, если авторы сочтут нужным: ключевые идеи и мысли, вопросы, стоит озвучить и обсудить с коллегами по семинару, то так тому и быть. Обсуждение ваших идей – одно из ключевых условий семинара.

Важное, на мой взгляд: ретроспектива вашего осмысления, происходящего на семинаре (происходящего со всеми нами) и с восприятием фотографии в каждом из нас – это не простое теоретизирование и/или рефлексия, это непосредственная работа с вашей фотографией и фотографией ваших коллег. Это будет работать, если( и только): если вы не станете воспринимать свои «письма» как простую формальность.

Должна быть Форма. Должно быть Содержание. И не должно быть формального подхода к делу. Иначе, зачем это всё? Понимаю, говорю сейчас «лозунгами», я намеренно завышаю планку привычного. И завышу еще: не забываем о коллективной ответственности. Если взялись вместе, не бросаем, идем до конца. Сколько раз я встречал: «горящий взгляд» в начале и апатию ближе к середине пути (да и сам это переживал, не стану юлить). Это не «по фану», это не «интересно провести время» это – «работа». И мне самому – сложно будет встроиться, буду стараться (в первую очередь для себя, а соответственно и для коллег по семинару). В каком-то смысле я уже начал: предыдущие две недели после работы (за еду) работал над всеми этим словами, что вы слышите сегодня. До сих пор мое осмысление сделанного (созданного?) в фотографии – было эпизодическим и необязательным. Так устроен мой мозг – мне проще думать, когда я беседую, или когда пишу так, словно обращаюсь к собеседнику. В процессе работы над выступлением: я совершил некоторую переоценку и того, что сделано, и того, что еще не существовало в моей фотографии. Так что, опыт показывает: по крайней мере, со мной этот метод «писем» – работает.

Подходит ли вам такой формат/инструмент? Решайте. Продолжим.

2.2.2 Письма себе героя портрета

Во время «портрет - серии» я предлагаю герою взять и написать письмо: себе ли, другому ли человеку; в сегодня, или в любое другое время. Письмо, в котором будет нечто действительно важное: и для автора и для адресата.

Я фотографирую процесс письма, не заглядывая «через плечо». Иногда: герой письмо сминает, иногда скатывает в мяч, иногда запускает его в воздух, сложив из него самолетик. Главное: письмо герой забирает с собой. Принцип даже случайно не снять текст (дабы не было соблазна прочесть «ненароком»).

Принцип «безопасного пространство для внутреннего откровения героя» (извините за пафосную формулировку, я предупреждал, иногда без пафоса - никуда).

Это конечно старый прием, но действенный, как мне кажется, для того чтобы человек был равен себе в кадре, или, быть может, был больше того, что он мог о себе думать сам.

Конечно, иногда мне жаль, что не могу вчитаться в эти тексты, дабы лучше понять героя и меньше додумывать его (героя), при работе над серией, но такова логика этой «задачи» (текст письма предназначен только для его адресата).

Что же, тем, кто и на этом этапе все еще с нами: не забудьте взять с собой ручки и бумагу.

2.2.3 Письма-якоря (отступление No1)

Небольшое отступление: о письмах и «человечном в человеке», потрачу на это пару минут, вы не против?

Письма - «якоря». У каждого они: в прочтенных книгах, просмотренных фильмах, в жизненном опыте – они свои, эти самые письма – якоря.

В моем, простите, культурном багаже (скорее ручной клади) при слове «Письма», на самой поверхности сознания – чаще всего проявляется фильм Лопушанского «Письма мертвого человека».

Мы видим в нем главного героя картины - еще физически живого старика, пишущего письма своему сыну, которого (как уверены все вокруг) уже нет в живых. Ядерная война, как любая война, беспощадна. Автор писем словно бы не верит смерти, хоть и окружен мертвецами: и теми, что уже пепел, и теми, кто спас и продолжает спасать свое тело, называя это – спасением человечества.

Вот только что говорили о том, как нам смочь (или нет) – разглядеть Человека в человеке. В этом фильме говориться о Человеке – сохранившем обреченное человечество – внутри одной комнаты для изгоев. В комнате, где он, старик – противник Смерти, и с ним, рядом – чужие дети, которым не хватило места в спасаемом человечестве.

Человечество обреченно, а дети, не брошенные этим стариком, они бредут по радиоактивной пустыни, бредут уже без него. И кажется мне: спасают человечество именно они.

У вас, безусловно, в памяти возникают другие письма, может далеко не такие трагичные. Мне показалось уместным вспомнить именно эту историю, учитывая, сколько всего я успел наплести (пролепетать?) о "человеке в человеке".

Продолжим?

2.2.4 Серия портретов как письмо «письмо человека о человеке в себе»

Продолжим про письма.

Мог бы с самого начала, коротко и по делу: "делаете кадр, просматриваете результат, отбираете, обрабатываете, собираете серию, получаете признание и прочее", но нет же, я опять лезу в очередную бутылку. Сделаю все, чтоб вы десять подумали и девять раз отказались.

Продолжим.

Итак, почему тема писем еще важна так для семинара (кроме вашей рефлексии в процессе и, возможно, попутно написанных эссе и художественных зарисовок, ну, а вдруг?).

Вернусь к собственному опыту, от которого я так или иначе всегда отталкиваюсь. Мне нравится думать, что создавая серию портретов, я словно бы записываю письмо героя портретов. Помните – не прочтенные письма героев, унесенные героем с собой после съемки? Но тут – иное. Тут как бы: «письмо человека о человеке в себе» записанное, в том числе с помощью визуального языка.

Если уж воспользоваться этим образом «письмо человека о человеке в себе», то следует поговорить вот, о чем: вновь и вновь повторюсь – это мой личный опыт. И там, где я вижу что- то для себя «ключевое в портрете», вы, вероятно, можете увидеть: или необязательную частность, или что-то, вовсе не имеющее отношения к фотографии.

Этот момент «писем» – важен в моей картине мира/моего мифа. Итак, «письмо». Серия портретов - представляемая, как некий Текст.

2.2.5 Ответственность за «текст» (отступление No2)

Сейчас мне важнее поговорить о своей ответственности в записи Текста.

Благодаря средневековым монахам (чьи имена – мало кому известны) переписывавшим труды античности, появилась та основа, что привела, в итоге, к эпохе Возрождения. В каком-то смысле, труды этих монахов привели и ко всему тому, что мы, человечество, сейчас имеем вокруг, и к тому, что могли бы иметь, но не смогли или не захотели достичь. Впрочем, вероятно, каждый отдельно взятый монах не думал такими категориями, а просто старался честно делать свою работу.

Вот это и важно: честно делать свою работу.

Запишем?

«Честно делать свою работу» – подпишусь под каждым словом. И знаю, для меня эта планка тоже – завышена.

2.2.6 Боязнь соприкосновения с Другим

Порой, работая над серией портретов, ловишь себя на мысли, что в этом «Тексте», записываем за героем портрета – все больше меня самого. Личная и личностная история человека с портрета, о которой я могу лишь догадываться - мною может «дописываться», быть «развернута в восприятии зрителем совсем под другим углом».

Я, вроде бы, говорил ранее о безусловной ценности Другого. Что же теперь выходит? Важнее в создании «портрет - серии» – позиция автора (фотографа)? Я нашел себе оправдание, и в него хочется верить, поскольку у этой моей беды есть все же «возможность – к собственному исправлению». Но пока что, само оправдание (самооправдание) таково: «добавление своего текста в чужое письмо» - точно не самолюбование за чужой счет.

Это процесс, при котором – я скатываюсь в Привычное (в Себя). Это следствие собственной лености ума, боязни излишнего соприкосновения с Другим (в ней и признаться себе неудобно). Это боязнь выхода за пределы своего личного мироощущения (сложно признавать такое за собой).

И вот эта задача – настоящего соприкосновения с ощущением мира Другого человека – она не разрешена мною до сих пор. Интересно, что когда-то, когда я много и многих фотографировал – я не разглядел такой проблемы. Я представил ее (придумал?) сильно позже, постфактум.

Просматривая сейчас ту галерею портретов: этих образов и людей, я пытаюсь перечитать их «письма» многолетней давности, записанные моим собственным почерком. Но к своему недовольству: порой не могу разобраться в торопливой и небрежной линии своей руки. Где-то я все же «вчитываюсь»: и прочтенное, кажется мне теперь, не соответствует оригиналу "письма человека о человеке в себе», который, как мне казалось когда-то, я с бережной точностью – переписывал с помощью фотографии.

2.2.7 «Честный портрет - это работа всех и для всех».

Очередное общее место: для понимания «кто есмь ты», надо смочь посмотреть на себя другими глазами, глазами «человека - напротив», в моем случае «человека - по ту сторону объектива». Надо бы смочь оглядеться его глазами. Я пока так и не понял, как это сделать (и, да, я понимаю: вы можете не счесть это важным и необходимым, счесть это сугубо моей личностной проблемой).

И когда я постулирую как одну из основ моего портрета - «максимальную честность его героя», я должен, я обязан и сам следовать тем же путем: не обманываться сам и не обманывать других.

Есть такое выражение «война всех против всех». А в случае с портретом, я бы сформулировал так: «честный портрет - это работа всех и для всех». Еще приподнимем планку для меня самого. Боюсь не взять этой высоты.

Мы сейчас говорили, мне кажется, минимум о двух важных вещах. Хотя нет, по сути, лишь об одной – об уважении к себе и к Другому, без которого не выйдет честного «письма».

ч.3 Память

3.1 Память - это про Настоящее и Будущее

О чем дальше? О роли Памяти. О том, как я воспринимаю ее. И почему к ней я все время обращаюсь, при работе с «портрет - серией». Память во мне – это неотъемлемая часть моей личности. Память, для меня – это не про Прошлое. Память – это про Настоящее.

3.2 Воссоздание «своего места» из детства (пример «задачи»)

«Задача» для слушателей:

Вспомните себя в возрасте восьми или десяти лет:

«Вы, сейчас, в самом любимом для вас тогда месте, в самом интересном, может и уютном, а может даже и рисковом. Закройте глаза.

Почувствуйте кожей: ветер, прохладу воздуха или тепло солнца, а теперь превратитесь в «один только слух». Слышите? Слышите - привычные «там и тогда» звуки улицы, а может и вашего дома. Листва шумит. Или ход часов. Это только вам знать, что там сейчас шумит, стучит, тикает. Надо вам – выбрать один из этих звуков. И вслушаться в него.

Слушайте. Постарайтесь теперь «увидеть» его источник, «увидеть» появление этого звука. «....»
А теперь открывайте глаза.

3.3 Вы – как сумма пережитого

И все то, что вы только что пережили: вы не вытащили из пыльного шкафа прошлого, вы это («бывшее с вами - тогда»), прямо сейчас, воссоздали в своей голове. И сделали это «вы - нынешние», вы – как сумма пережитого опыта, мыслей и чувств (за все то прошедшее время, что отстоит по шкале времени: от «сейчас» до «момента вспоминаемого события»).

Мы, в этом воспоминании – это переосмысленное в текущем моменте времени – восприятие «себя в прошлом» (в том, прошедшем, событии).

И переиначивая (да, переиначивая) свое прошлое вы формируете свое будущее (каждую секунду времени), являясь таким вот живым, не закостенелым «образом самого себя». Свое «прошлое - я» – это все время: и «настоящее - я» и само собой – «будущее - я».

Во время съемки я часто апеллирую к прошлому, к детству. Я апеллирую к вашему Прошлому заведомо через наше Настоящее. Я апеллирую и к Будущему, в конечном итоге, и к моменту «невозможности какого-либо изменения «в себе и в мире»» - в силу своего в нем отсутствия.

Герой «портрет - серии» за два часа съемки воссоздает, переосмысляя, себя, и свое место: в отношениях с пространством, временем и людьми.

«Задача» для слушателей:

Вернетесь в то самое «ваше место», из детства. «Вы - взрослый» оказываетесь там, и рядом с вами «вы - восьми лет отроду». Побудьте там, вдвоем, минуту времени. Посмотрите «себе - ребенку» в глаза. И пусть он увидит «вас - взрослого» из своих восьми лет.

Давайте попробуем. Готовы?

«....»

Каково это посмотреть на «себя - нынешнего» глазами «себя - ребенка? Я не жду сейчас от вас вербальной рефлексии. Я лишь показал пример задачи, который, мне кажется здесь – необходимым. Можем минуту помолчать. Отдохнуть и продолжить.

«...» 

Продолжим.

ч.4 «Пространство человека»

4.1 Пространство кадра

Нам, фотографам, привычно оперировать понятием «Пространство кадра». И что там еще есть в классических законах о построении изображения?

«Правило трех третей», «золотое сечение», законы «прямой и обратной перспектив» и что-то вероятно еще. Признаться, я никогда не мог точно запомнить, что эти принципы означают и как их применять. Мне уютнее думать об этом всём примерно так: «Идеальный кадр – это гармоничное соотношение всего находящегося в пределах пространства кадра. И гармония эта, по сути своей – математика. И человек может, если захочет, интуитивно ее может воспринимать. Но говорят: иногда полезна насмотренность и профильное образование, на счет первого соглашусь, на счет второго ничего сказать не могу, я ведь – неуч.

Было бы странным не упомянуть о «Пространстве смыслов». Понятно, что оно не тождественно «пространству кадра», но мне кажется, эти пространства – не больше и не меньше друг друга, и, ни одно из них - не первичней. Такая вот глупая мысль.

Именно в «пространстве смыслов» математическая гармония изображения может восприниматься как Красота изображенного (в ситуации «портрет - серии» – это красота изображенного «пространства человека»)

4.2 Гармония пространства: от «Альфы» к «Омеге»

Вернемся к понятию «пространство человека». Я попытаюсь пояснить, что я понимаю под этим: отталкиваясь от трех примеров. Попробую пройти от частного к общему. И, главное, попробую выйти, в конце, на самого себя (простите), будет ли в этом всём – пресловутая гармония? Не знаю.

Давайте начнем. Давайте попробуем.

4.2.1 Комната «Альфа»

Первый пример.

Закройте глаза. Вам сейчас восемь лет. Вы в своей комнате, в детской (?). Вы оглядываетесь. Комната – та самая. Вам восемь. Точнее ваш возраст, возьмем наугад: « из тридцати лет - в восемь» так будет вернее, помните же, говорили с вами о Памяти, которая – «про Настоящее»?

Вы в комнате, оглядываетесь, всматриваетесь и видите: цветок на подоконнике и вода с него потекла, оставив высохший пожелтевший потек. Вон – расцарапанные кошкой обои. Письменный стол и позабытые на нем учебники, открытая книга. Вон, на полке шкафа, лежит самая важная вещь для вас – того кто «из «восьми лет - в тридцать». Можно вам сейчас до нее дотянуться, взять ее в руки, почувствовать кожей.

Она, эта вещь, возможно, тогда и не была символом, скорее, этим значением вы наделяете ее прямо сейчас, в свои «из тридцати - в восемь». Сейчас эта вещь – важна, сейчас она - необходимая деталь вашей детской комнаты и без нее – комната не полна, и ваша память, ваше представление о себе – не полны.

Пространство комнаты – это вы.

Что вы ответите, спроси я: «Гармонична ли ваша комната без этой детали? Гармонична ли комната – без вас самих?»

Эта комната вмещает в себя – все гармоничные связи важных вам вещей. И вмещает - вас самих, того, кто только что воссоздал ее(комнату) в своей голове.

Если я делаю ваш портрет, когда вы еще там, в свои «из тридцати лет в восемь», в своей комнате, когда вы создаете ее – фотографирую ли я опосредованно «пространство вас самих»? Смогу ли я уловить ощущение ее полноты и неполноты?

Не знаю. Но я все время – пытаюсь.

4.2.2 Комната «Омега»

Будем считать первый пример точкой отсчета, «Альфа». От «Альфы» перейдем к «Омеге».

Комната, из которой человек вышел и более не вернется: ни в эту, ни в какую другую из комнат.

Пространство этой последней комнаты: окно с видом из пятого этажа на двор, между деревянными рамами окна – посеревшая вата; старый платяной шкаф, стол, заставленный покренившимися стопками книг, их подпирает гипсовый бюст неизвестного мне античного героя; продавленный диванчик, а на стене, у изголовья – булавкой приколота открытка, слева – стул, на нем не оконченная партия на магнитной шахматной доске, стакан с высохшим пакетиком чая, и брошенные на спинку стула – трико и футболка. Две гитары у противоположной стены, одна – с наброшенным белым полотенцем на гриф, и обе они – выглядят как пара, словно бы только что из-под венца. И кажется мне, когда я медленно рассматриваю все эти вещи, оставленные человеком, кажется, что Пространство здешнее – лишено полноты. Пространство лишено человека – создавшего это «пространство себя».

При раскопках жилищ, засыпанных вулканическим пеплом, находят «антропоморфные пустоты». Это некая фиксация области пространства: тогда, до извержения вулкана, наполненного живым человеком, а теперь – спустя две тысячи лет, те же границы формы, только теперь, в их пределах – нет содержания. Область Пространства, все ее внешние точки относительно осей координат – те же, но «границы тебя – уже не полны тобой, они лишены тебя».

Есть, конечно, еще помимо Пространства – и Время. По его неизменному вектору: движется эта пустота формы. Но, правды ради, стоит заметить: в придачу к той Форме – движется и что- то, из созданного самим тем человеком, исчезнувшим, под вулканическим пеплом (и эти артефакты, они, как мне думается, они – «длящееся во времени» пространство того человека).

И вот фотограф – в комнате «Омега». И ему кажется – он словно бы смотрит изнутри этой «антропоморфной пустоты» и он всё силится понять: «Кем и чем она была полна? И где, на самом деле, пролегают границы пространства – ушедшего из комнаты человека».

4.2.3 Между «Альфой» и «Омегой»

А между «Альфой» и «Омегой»: я, ты, вы, и вы тоже, и любой другой (в некой комнате, в данный момент). И напротив любого из вас, там, всегда, напротив вас – человек.

По обе стороны объектива – «человек - напротив» (так каждый из вас может назвать себя и Другого).

Но у меня в руках фотокамера. А что же – с Другим? Он – может затеряться в искажениях приоткрытых окон и зеркал, расставленных вокруг; он для меня – «человек - напротив», он рассечен резкой тенью, или скрыто его лицо, а пальцы переходят в складки тяжелых штор; острые уголки скул выбелены ярким светом и сливаются и продолжаются островками света на дверце шкафа.

Где же в этом Пространстве: где начинаешься ты – человек? Через что – ты, человек – длишься? И где тут границы тебя самого?

В новь вспомнил, как в детстве, в свои восемь лет, я стоял, наказанный взрослыми,стоял лицом к восточному ковру. Вспомнил, как я проводил этот «наказания - час», позабыв об обиде, всматриваясь в вязь диковинных цветов и плодов, и там внутри нее - выглядывали герои и их враги. Шли они своей дорогой, «от одно узла узора - до другого».

Мне говорили не так давно: «Смотрю на твои портреты, и кажется,что человек в нем лишь часть большого узора». Только я пытался себя оправдать: «Не человек часть узора, а узор – часть него самого». Эта вязь: тела, бликов, наслоений и отражений – суть одно, «Се человек».

4.2.4 Новое/иное - коллажи

Теперь, когда уже вроде бы задались вопросами: о человеке и его памяти, о его месте «во времени и пространстве», можно теперь и начать собирать из этих частей что-то новое, может и не такое уж новое, но точно – иное. Я, по привычке, называю это «иное» – коллажами. В них: образы человека, и/или его отсутствия, образы его памяти и времени, в них – его личное (и/или присвоенное кем-то Другим) пространство.

Продолжим?

ч.5 Коллаж

5.1. Обоснование коллажа

5.1.1 Критическая масса

Много уже говорилось о честности. И автор снимков, вроде бы старался не довлеть над процессами съемки (в ней же всегда – двое и никто не главнее), в идеальной картины моего «мифа» так, наверное, должно было бы быть. Хорошо. Допустим, вы два «человека - напротив» – справились.

И при отборе снимков, и при их обработке «ты - фотограф» – постарался не привносить слишком многого из своего мира/своей головы. Допустим, ты справился (хотя, все же не поверим). А что дальше?

Дальше: череда «портрет - серий» кажется три года подряд. Еще же попутно всегда был «берег условного моря», между сериями и людьми. Еще был «условный город, условного меня». У каждого они свои – «комнаты», где-то между «Альфой» и «Омегой».

Вспомнилось из недавно услышанного: Понятие «психического орудия» по Выготскому. Человек (если я, верно понял эту мысль) сначала осваивает некое «орудие» (это может быть «знак»/«символ») осваивает онегопреждевсешл для взаимодействия с Другими и только уже после, когда в полной мере его освоил (как он сам считает), человек начинает использовать данное «орудие» для понимания себя. Нет в этом прямой аналогии с моими попытками работы в портрете, пейзаже и коллаже. Но определенно нечто близкое - пунктирно, определенно – да, прослеживается.

Впрочем, все мои аналогии – шиты белыми нитками. Шьем дальше

Чем же был все-таки тот момент – «незадолго до сборки первого коллажа»? Достижением критической массы снимков? Кажется, что ты не можешь помнить каждый кадр. А посмотрев на любой из них, часто даже помнишь – «как и когда», хоть далеко не всегда можешь объяснить – «зачем».

Тысячи снимков: люди, город и берег. Критическая масса в достаточно малом объеме, на самом-то деле.

5.1.2 Первое обоснование коллажа

Я «припоминаю» свое первое и публичное обоснование фото-коллажа. Простое и, вроде бы, правдивое.

Может, таковым оно и было. Простым и правдивым. Тогда. Соглашусь ли я с ним – сейчас?

Надо бы озвучить само то обоснование: «При соединении двух кадров /двух самостоятельных историй, двух не связанных точек «пространства и времени», при их соединении возникает «Нечто - третье»». Тут, ключевое: чьё оно («третье») – в большей степени (автора, героев или того, кто сейчас мыслит зримый им коллаж?)

5.1.3 «Бесправие образа»

Ты ведь берешь эти кадры для коллажей на правах автора, без спроса (порой, да – без спроса) и погружаешь в пространство лишь своих смыслов.

Берешь образы людей (и каждый из них – теперь уже, не тот самый «человек - напротив», он – «Другой-другой», он незнакомец, он – герой не своей собственной истории, не нашей с ним истории, а лишь твоей – придуманной).

Берешь образы Берега (реки, но в пространстве кадра ты реку делал морем).

Берешь запечатленные события (на снимках: люди в одной с тобой точке пространства, времени и действия).

И всё это ты собираешь по своему наитию, так тебе кажется. Собираешь – воедино (и внутри него, наития, вшита простая математика твоего понимания «гармоничного в пространстве»).

Тут у меня опять обозначаются явные проблемы, но пока зафиксируем их кратко так: «бесправие образа».

5.1.4 Магистральные пути смыслов

Кажется, придумал(?) и это объяснение точно раньше не было проговорено. Но, кажется (кажется!), должно быть что-то еще. Многое из того что формирует меня до сих пор, с самого детства.

Фильм «Солярис» Тарковского, впервые увиденный, в мои восемь (в мои «из сорока семи - в восемь»). Фильм «Зеркало» увиден чуть позже. Герман-старший, и его фильм «Мой друг Иван Лапшин», Лопушанский и его «Письма мертвого человека», его же « Посетитель музея», фильм Митты «Сказка странствий». Такое вот кино крутили по центральному телевидению в конце восьмидесятых, по утрам, для школьников младших классов. Конечно же, я смотрел эти фильмы и почти ничего, тогда, в них не понимал. Сейчас я всё еще продолжаю их понимание: «шаг за год, шаг за год».

Видимо, уже тогда, в детстве, непонятое, «мною – ребенком», кино - прокладывало в моей нейронной сети некие, пусть и ошибочные, но вероятно, магистральные пути смыслов и образов. Я, сам того не осознавая, оказывался в интуитивно – «своем» пространстве смыслов (еще один элемент мифа о себе).

5.1.5 Условности границ

Один фильм моего детства стоит особняком – «Дом, который построил Свифт» Марка Захарова, потому как он – прямой мостик от «орудия - самодостаточной фотографии» к «орудию - коллажам».

Почему именно этот фильм? Намеренная театрализованность – взламывающая не пресловутую, для театра, «четвертую стену», а взламывающая, одновременно, все «четыре стены». Далее будет некий ассоциативный ряд, не связанный напрямую с героями и сюжетом фильма: ты внутри спичечной коробки, и ты при этом – великан, позабывший о своей «великанности». Условность масштабов, условность соразмерности, несуразность самого себя в мире. И мир, оказавшийся, вдруг, то ли очевидно мал, то ли безразмерно велик. Условность пространства кадра. Условность его границ. Условность взаимного влияния тебя и мира: тебя в мире, мира в тебе, мира вокруг тебя, тебя - вне него(?). Отсюда корни первого ощущения, что: «...эти пространства (смыслов и кадра) – не больше и не меньше друг друга, и ни одно из них не первичней».

Нечто подобное, тем условностям, можно почувствовать во сне, это мне кажется – укладывается в логику сна.

Вот я и вышел в этом «расследовании преступления» на самого себя, на сны, на – «Каюровы сны» (серию и книгу коллажей, и сборник небольших текстов – «снов»).

Как-то один достойный литератор, прочитав-таки мои графоманские тексты, спросил с некоторым сочувствием: «Это всё из детства же?»

Да, но.
Еще не всё «из детства».

5.2. Иллюзия свободы

5.2.1 «Кто тут: кого и чего лишает?»

Не дает мне покоя, с тех же примерно 8-10 лет отроду – лента Мёбиуса. Её так легко склеить из отрезка бумаги. Берешь авторучку, начинаешь отмечать ее путь и происходит – неочевидное. Раз за разом – ты возвращаешься в точку исхода. И по пути «от начала и к началу» – ты весь свой путь оставался на «одной стороне листка», твой путь проходил: то «изнутри» фигуры, то «снаружи». Ты взял лист бумаги, и как бы лишил его второй его стороны Вопрос на будущее: «В этой фигуре, в движении по ней, кто тут: кого и чего лишает?»

Движение по ленте Мебиуса – замкнуто само на себе, но, интуитивно, оно не так удручает, как движение по кругу, так как возникает в моей голове некоторая иллюзия - большей степени свободы.

Лента Мебиуса обуславливает свои, неочевидные нам, свойства, самим фактом своего существования. Но существует ли она в действительности (в физическом мире), или это лишь – иллюзия, ловко имитирующая фигуру «не этого мира»? Этого я пока не понимаю.

5.2.2 Из точки и в точку исхода

Попробую представить процесс создания коллажа как «скручивание отрезка листа», как создание объекта – разворачивающего и выворачивающего привычное, создающего иллюзию дополнительной оси измерения в пространстве (и не забыть бы про Время). Попробую рассмотреть, по возможности, каково мое собственное движение по ней: из точки и в точку исхода. Попробую поговорить о том, что финальная сборка самого коллажа никогда – не является его завершением.

Как-то меня спросили: «Сколько по твоему мнению, необходимо смотреть на коллаж?». Сам же вопрошающий – тратил на просмотр не более секунды своего времени. Я ответил, уязвленный таким, как мне показалось, небрежением к коллажам, на создание коих уходили, порой, часы: «Пока не появится История внутри коллажа». Другими словами, до тех пор, пока коллаж не обретет для вас значимый смысл (пока «коллаж не станет осмысленным для Другого»). То, каким этот смысл будет: зависит от автора, от зрителя, от времени и места, от случайности (иногда сам коллаж – чистой воды случайность совпадения кадров), еще зависит, конечно же, от сочетания всего этого, при условии, что зритель и правда хотел найти смысл в увиденном.

Могу лишь предполагать: как мыслит мой коллаж другой человек.

Я исподволь всегда надеюсь, что «внутренний взгляд» Другого – следует тем же линиям, что выстроил я, и благодаря которым, из «двух чужих друг другу кадров собирается целостный – Третий». Только вот опыт показывает – это случается далеко не всегда, и Другой, видя сопряжение линий, не видит: к чему они, по моему мнению, должны его привести. Я порой постулирую почти полную свободу интерпретации: и каждого отдельного коллажа и книги собранной мною из них. Но ведь лукавлю же.

Автор, часто – «за свободу смыслов», но на деле – свобода не такая уж и свобода. Иллюзия свободы. Опять. Иллюзия свободы – создавать. Иллюзия свободы – воспринимать. Иллюзия свободы – «быть понятым». Иллюзия свободы – понимания.

Кому-то кажется он сейчас – «внутри», кому-то, что он сейчас – «снаружи», но сторона у ленты Мёбиуса, как мы помним – одна. Но важно же – двигаться (создавая коллаж), двигаться (пытаясь понять – создавая) и вернуться в точку исхода, чтобы двинуться дальше. Хорошая новость движения по замкнутой траектории (для меня) в том, что пройдя долгий путь (создания портрета/пейзажа/коллажа, осмысления создаваемого) казалось бы, вернувшись в начальную точку отсчета, ты мог на этом пути – измениться.
Мераб Мамардашвили, в лекции о Марселе Прусте, говорил: «Пруст начавший писать книгу и Пруст ее завершивший – это два разных Пруста. Как Пруст создавал книгу, так и книга создавала его».

Есть такой шаблон, впаянный в мой мозг уроками литературы: созданное меняет читателя, зрителя – так словно бы, человек открывает чужой ящик с драгоценностями и набирает себе столько, сколько в состоянии унести (что-то, очевидно, теряя по дороге назад).

Нет у меня «драгоценностей» для вас, я не в состоянии их добыть и обработать под вас, нет и самого «ящика».

Есть коллаж, и есть – вы, смотрящий и мыслящий его, в этот самый момент.

Финальная сборка коллажа никогда – не является его завершением. Каждым его завершением (возвращением в точку «исхода») – является момент наделения его смыслом Другого.

5.2.3 «Машины смыслов»

И вот коллаж собран. Не «ящик с драгоценностями», а механизм. Назову его, в своем мифе – «машиной смысла».

Есть такие машины (кинетические скульптуры), что «живут» на пустынных пляжах, движимые ветром и балансом всех своих элементов. Машины, намеренно, зооморфны. Они – словно «живое не из нашего мира». И в каком-то смысле: они вечны, вечны в своем движении по пляжу. Когда-то созданные, когда-то начавшие свое движение с момента, как их подтолкнул создатель; или, быть может, начавшие свою «жизнь» от первого порыва ветра на берегу. Созданные, и оставленные автором. Оставленные – быть свободными (но свободными ли)?

Я подумал сейчас об этих машинах, говоря о коллажах. Я бы хотел, чтобы и коллажи – так же, готовые «к существованию» – становились бы этим «иным, почти - живым», становились бы благодаря: и «заложенному балансу своих составных частей», и «ветру» (роль «ветра» пусть здесь играет – восприятие Другого), и благодаря «пространству берега/пляжа» (здесь это – само пространство и время).

На сегодня, на «сейчас» – у меня всё. Мой миф – собран. Но это, как я понимаю, очередное возвращение в «точку исхода».

13.09.25